babusik

У нас в зале на шкафу для телевизора, который уже давно никто не смотрит так как все разбежались смотреть плазму у себя в спальнях, помимо кучи всякой ненужной дребедени типа поломанной шкатулки в виде русской росписной балалайки, собачьих печенек и неоткрытой почты, стоит, в гордом одиночестве, вся из себя огромная пузатая хрустальная ваза. Всякий раз когда я убираюсь, мне неизбежно приходится мыть это чудовище размером с две мои головы. Я флегматично драю эту хрень спонжем, представляя себя женой из того мульта где "любимая, я подарю тебе эту звезду, светом нетленным будет она озарять наш путь в бесконечность...", потом тщательно вытираю бумажным полотенцем, и водворяю на законное место, где она ровно через неделю опять покроется толстенным слоем пыли так и не сослужив ровно никакой службы человечеству. Ее не достают к праздникам. Она никогда не будет носить в себе сладостное бремя оливье. В ее хрустальное нутро даже не положишь ничего - такая бесполезная форма.

И вот на днях, снимая ее со шкафа в честь очередного банного дня, я задумалась о бренном. Зачем она, собственно, нужна? Должно быть для красоты (с) Но красота эта устарела вместе с венгерскими стенками, кружевными накидками для подушек и теле-монстрами на пол комнаты. Любая нефункциональность воспринимается теперь как личное оскорбление. Цацки, как лангольеры, пожирают пространство и время, затраченное на приведение их в порядок. В связи с этим вспомнилась мне вот какая история.

Бабушка моя была довольно успешной в своей сфере деловой дамой. Заведовала фабрикой кожных изделий, и семья ее никогда ни в чем не нуждалалась. Но то ли это было голодное советское время, то ли трудное послевоенное детство, но страдала бабушка моя накопительством. Болезнь распространялась буквально на все, что можно было достать по тем временам в универмагах: на постельное белье, на одежду и материю, и наконец на посуду. Посудой у бабушки была заставлена вся стенка. Стекло, фарфор и хрусталь везлись из Риги, Куйбышева и Москвы. А потом, когда начали отчаливать первые родственники, и из их опустевших гнезд. Причем эта "наследственная" посуда впоследствии и стала камнем преткновения и причиной образования титульного туалета. Но об этом после. А пока...

К посуде бабушка относилась как я к книгам. То есть бережно, и никогда не выкидывала. Даже зная что битую посуду дома держать - плохая примета, она упорно отказывалась расставаться с супницой с утерянной крышкой и отбитым донышком, с треснутыми тарелками, и с тоннами никому не нужного хрусталя. Ситуация уже грозила выйти из под контроля, но тут выходит замуж моя мама, и молодым покупается отдельная квартира и стенка.

Несколько слов о стенке. Для свадебного подарка, весьма пикантный выбор. Ташкентская элита, в большинстве своем, дарила чадам спаные гарнитуры. Ну или там поездки в Гагры. Но моим родителям повезло гораздо больше. Им подарили немецкий гостинный гарнитур. Не гамсовский, конечно, но довольно добротный. С огромными шкафами. Для чего угодно. Ну или для посуды. Если что.

Но мама наотрез отказывалась от бабушкиных посудных подношений. Ей хотелось ставить в стенку киндер сюрпризы и антикварный японский фарфор. Хохломская роспись и огромные пятилитровые чайники в белый горох ее почему-то не интересовали, что очень злило бабушку. Какое то время она тайно набивала нашу стенку добротной продукцией совпромышленности, а мама так же тайно выбрасывала "сокровища". Помню отправились мы с папой на рынок. Мама вручила нам ту самую супницу с отколотым донышком, и строго наказала с супницей не возвращаться. Мы оставили бедняжку на помойке по дороге, а когда возвращались, она уже была присвоена каким то ярым любителем ваятельного искусства.

Через несколько лет мы переехали в собственный дом, и там фантазия бабушки действительно развернулась. Вместо одного зала со шкапами, теперь было два, в главном доме и в моем флигеле, отданном мне в полноправное владение. Полноправным оно правда было на половину, потому что туда тут же впихнулись два комода, старый телевизор и проигрыватель, которые впрочем ничуть не мешали мне предаваться там разврату, а моей бабушке в секрете пичкать шкапы хрусталем.

Так мы и жили в полнейшей идиллии, пока однажды бабушка не пришла к нам в гости с очередной вазой и не была поймана мамой споличным в акте водворения посуды сий на шкапную полочку. В тот день мама была явно не в духах. Как начинался скандал, я не видела, так как сидела в своем флигеле и делала уроки. Мое участие в баталии началось в тот момент когда я увидела в окошко пробегающую по дорожке бабушку, и следом несущуюся маму. Бабушка торжественно несла хрусталь на вытянутых руках, и узор весело поблескивал на весеннем солнышке. Обе кричали что то невнятное, но было ясно что в тот момент симпатий друг к другу они не питали.

Я выбежала из флигеля и воззрилась на поле боя. Бабушка к тому моменту вышла на финишную прямую, и уже схватилась за ручку двери в "гостевой" туалет...

Хоть наш дом и находился в самом центре города, а на дворе стояли лихие девяностые, мы пока что оставались гордыми обладателями как удобств в доме, так и во дворе. Дворовые удобства представляли собой летний душ, в котором было довольно приятно искупнуться в жаркий летний день, и туалет с самой настоящей выгребной ямой, куда направлялись подвыпившие, а иногда и трезвые гости, которым лень было снимать обувь дабы пройти в более благородное помещение. Я хорошо помню тот день, через пару недель после переезда в дом, когда мы, не приученные к этикету использования выгребных ям, буквально за несколько дней вылили туда столько воды, что весь двор затопило. Но не было бы счастья, да несчастье помогло. Канализацию провели за два дня. Зато дворовой туалет так и остался реликвией минувших лет.

Так вот, в этот самый туалет и направлялась бабушка. Что она собиралась там делать мне было совершенно не ясно, но понятно было одно - дело не шуточное. Женщины поругались не на жизнь, а на смерть, и бабушка не собиралась сдаваться без боя. У меня похолодело под коленками и захотелось плакать. У бабушки был сахарный диабет и повышенное давление. А тут такое!

Но секунды две спустя, из туалета показывается торжествующая бабушка с пустыми руками. Она бросила вазу в выгребную яму, и хрустально чудо смачно шлепнулось на болотистое днище. Для меня до сих пор осталось загадкой, почему она решила избавиться от злосчастной вазы именно таким способом. Не разбила, не в мусорку, а именно в выгребную яму. Это же такая экзотика. Местный колорит, так сказать. Потомки не поймут.

Потом они помирились, и туалет с тех пор стал называться "хрустальным". А недавно знакомая рассказала мне что они с мужем собираются на время переехать к его родителям, и что свекровь уже напела ей о своих приготовлениях и запасах именного фарфора, которым ей просто не терпится осчастливить молодых.
- Блин, - морщила нос она. - Я не хочу ее посуду в цветочек. Что я буду с ней делать?
- А у вас есть выгребная яма? - спросила я, и опять в памяти моей всплыла уже давно несуществующая ваза, поблескивающая на дне отхожего колодца в лучах солнца, пробивавшихся сквозь щели.